Набережная лейтенанта шмидта

Берег Невы вдоль современной набережной Лейтенанта Шмидта был заполнен типовой жилой застройкой уже в первой половине XVIII века. Васильевский остров должен был стать центром Санкт-Петербурга, поэтому здесь с апреля 1716 года активно раздавали участки под жильё. Дома строились по типовым проектам, и многие из них до сих пор сохраняют очертания, приданные им в начале XVIII века.

Когда они готовились к отъезду в Чили, кроме графа фон Райхенбаха, который решил отправить только своего сына, Киндерман отправился в Штутгарт. Однако перед отправкой первых иммигрантов компания хотела, чтобы земля посетила комиссия, которая проверила свои измерения и демаркацию, провести подготовительную работу по приему этих иммигрантов и определить юридические права собственников перед правительством Чили. В состав комиссии вошли торговцы Кристиан Кайзер, Германн Эбнер и фармацевт Виллибальд Лехлер; к ним добавили, помимо связанных с ними операторов, некоторых фермеров, ремесленников и торговцев, которые совершили поездку самостоятельно.

По требованию Петра I берег Невы застраивался каменными домами "сплошною фасадою". Первым в 1718-1720 годах на углу 12-й линии появился дом архитектора Доменико Трезини - один из "образцовых" домов "для именитых", проект которого разработал Ж. Б. Леблон . Зодчий здесь так и не поселился, так как после подписания Ништадского мирного договора Пётр I подарил особняк графу А. И. Остерману. Трезини же в 1725-1726 годах построил для себя дом между 5-й и 6-й линиями.

Общество согласилось не рекламировать в разных районах Германии в пользу эмиграции в Чили, пока оно не получило отчет комиссии. Благодаря инициативе книготорговца Трауготта Бромм появилась небольшая книга о Чили, появившаяся в Бреслау, где общество Штутгарт установило, как и в других городах, офисы для предоставления общественной информации и данных о колонизации на юге Чили, Чтобы получить необходимый капитал рининов рининов, компания выпустила тысячи титулов владения по стоимости - флорины каждый.

Название, озаглавленное четыре блока земли в будущем Кельне, должно было быть выплачено двумя партиями в течение шести месяцев. Это задание было легче дать, чем выполнить; потому что у провинции не было других путей, кроме того, что проходило через Футу к внутреннему пространству и дорожкам индейцев, полным почти непроходимых препятствий. К востоку от Вальдивии и всегда на южном берегу реки Калле-Калле начались фискальные земли в месте под названием Арика; на западе, в направлении Коррала, принадлежал ему Остров Короля; Коррала на север, земли между Сан-Карлосом и Морро Гонсало, а к югу от Коррала, за пределами Ла-Агуады и Сан-Хуана, горные земли, деноминированные Лос-Алерзалес.

Особое внимание уделялось обустройству набережной. С 1715 года согласно указу Пётра I владельцы береговых участков обязывались приготовить "каждый против своего дома сваи для обивки берегов, мерою трёхсаженные, числом сколько против каждого двора оных столбов могло пройти " [Цит. по: 1, с. 33]. Через несколько месяцев под угрозой изъятия дворов их владельцам было приказано к будущей весне забить сваи, заложить за ними связки фашинника или камни и утрамбовать землю. Несмотря на царские указы, берег Невы здесь не был благоустроен на протяжении всего XVIII века.

Вскоре после начала работы партнер Фрика скончался, и Фрик выполнял только сложную задачу, порученную им. В Касселе Бернхард Филипп создал иммиграционное агентство для найма поселенцев в провинции Лланкиуэ, поддержанной его братом Рудольфом, который тогда принадлежал Политехническому институту того же города. На юге Германии в Регенсбурге поддерживался доктор Аквинский Рид, базирующийся в Вальпараисо.

Три сановника получают по 20 блоков земли в качестве неотъемлемой части занятости. Эти деньги используются для покрытия путевых расходов, для оплаты содержания в течение первого года проживания в колонии, а также для покупки семян, домашнего скота и посуды. Инструменты должны быть привезены из Германии. Управление собранными средствами будет осуществлять комиссар, духовенство и лицо доверия самих колонистов.

За строительством всех зданий на набережной следил Доменико Трезини. К 1725 году здесь было построено большое количество жилых домов, большая часть которых оставалась пустой, без внутренней отделки. Именно тогда сформировалась ступенчатая застройка берега Невы. Река на этом участке делает изгиб. Для того чтобы здания не получались треугольными или в форме трапеции, их приходилось ставить уступами.

Филиппины будут руководить администрацией колонии в течение первых лет. Филипп будет своевременно информировать правительство о своей миссии. В то же время он может обещать в Германии, что промышленные поселенцы и ремесленники, которые сами мигрируют в Чили, могут продавать землю в южном регионе на открытых аукционах. Эти земли будут свободны от каких-либо взносов в течение первых пяти лет, но поселенцы обязаны очистить их и подготовить их к выращиванию.

Обязательства Филиппин были не лучше. Идея нанимать католических эмигрантов должна была быть отменена с самого начала, поскольку епископы Мюнстера и Падерборна, которые были направлены на выполнение своей миссии, запретили любую эмиграцию в Чили из их прихожан. Филипп попросил правительство Чили внести поправки в инструкции о колонизации, в то же время направив свои соответствующие предложения.

Первыми жителями набережной Лейтенанта Шмидта кроме Трезини и Остермана стали сподвижник Петра I Конон Зотов (дом №3), белгородский губернатор П. М. Салтыков (дома №5 и 9), тайный советник Кайзерлинг (дом №7), канцлер Александр Головкин (дом №11). На территории между 11-й и 12-й линиями был построен дом для графа Борятинского. В 1733 году его вместе с соседним участком получил фельдмаршал Б. Х. Миних, для которого здесь был построен роскошный дворец. На соседнем участке купца Каваланта работал небольшой сахарный завод. В 1730-х годах был построен принадлежавший князю Б. В. Голицыну дом №23, тогда же - дом №25. Последним первоначально владел лейтенант лейб-гвардии Преображенского полка Ф. В. Артюхов, а позже граф Алексей Григорьевич Орлов. Дома №29 и 31 в первой трети XVIII века принадлежали графу В. И. Стрешневу, №33 - князю Ф. А. Голицыну, №39-а и 39-б - ростовскому архиерею и генерал-адьютанту В. Ф. Салтыкову.

Несколькими днями ранее он был назначен представителем правительства по вопросам иммиграции и, как говорит Генри Гейне, «в тот самый момент, когда это вызвало утешение». Уже на ярких высотах жизни, уже в глубоких тенях человеческие страсти, а затем, ища поддержки в игре взволнованных стропов человеческой судьбы, с его юности иногда встречались с людьми всех национальностей.

В то время Вальдивия все еще находилась в районе для изгнанников, в то время была исправительной колонией. И даже во времена, которые не очень далеки, Вальдивия обычно отправляла в качестве места ссылки ненадлежащим джентльменам, чтобы там они искупили какой-то факт неясных антецедентов. Состояние, в котором Перес Росалес нашел Вальдивию, демонстрируется его памятными словами.

Первое название набережная получила в середине XVIII века. Первоначально её называли Набережной линией. В середине 1760-х годов встречаются названия - Большая набережная и Набережная перспектива.

В 1762 году вышел указ, согласно которому "На Васильевском острове по большой Неве-реке берег по то место как линии кончатся сделать по периметру как сделан на адмиралтейской стороне " [Там же]. Значит к этому времени набережная так и не была укреплена.

Макет этого капитала, очень правильный на время его основания, был настолько испорчен использованием, что ни на улицах не сохранился параллелизм их тротуаров, ни равная ширина, с которой они пришли в мир. Дома, все очень низкие и в целом обставленные коридором на улице, имели стены пелнинских бревен, потолки лиственничных досок, покрытые мхом и выскочками растений, и окна, хотя некоторые с витражами, все оснащены с соответствующими балясинами.

Поскольку там не было никакого вагона, по улицам вытащили повозку с волами, огромные стволы деревьев вышли в передней части домов, которые их просили; и из них кухонный топор вынимал каждый день древесину, которая требовала ее потребления. На стороне запада площади, которая была уникальной на месте, была деревянная церковь, в которой, хотя и не хватало всего, были две возвышающиеся башни, которые росли, хотя и непропорционально, над воротами запись. Место оружия не только служило для прогулок или для упражнений тропы, как в некоторых других городах республики; Вальдианс знал, как лучше использовать этот общий и квадратный городской участок.

С 1766 по 1783 год в доме №15 жил знаменитый математик Леонард Эйлер.

С 1770 по 1801 год набережная именовалась Кадетской или же Кадетской Набережной линией. В это время топомим распространялся и на современную Университетскую набережную (от здания Двенадцати коллегий). С начала XIX века этот берег Невы называли просто набережной Большой Невы.

В нем, если не на улицах, корова скрывает, что соседи, забитые для их потребления, были отпечатаны; на него бросали мусор, и в отсутствие особого места в тюрьме заключенные уходили в любой момент на терпеливой площади, что порядочность не позволяет назвать. С площади были также извлечены земли для набережных домов соседей.

Дух местных достижений, образованный, естественное и общее стремление улучшить состояние с помощью деятельности и работы, все спало, все растительно. На зданиях, а также на воображении, мх, который рос только на коре пренебрегаемых деревьев, или на те из последних разложений, которые превращают их в землю, рос спокойно. Тогда не было никакого путешественника, как национального, так и иностранного, который не воскликнул, достигнув Вальдивии: все, что является работой природы здесь, настолько велико, настолько внушительно и так красиво, насколько скупым, растрепанным и неприятным является работа человека.

В 1796-1798 годах архитектором Волковым бывший дворец Миниха был перестроен в здание Морского кадетского корпуса (ныне Военно-Морской институт-корпус Петра Великого). Это первое в России высшее учебное заведение, ведущее свою историю с 1701 года. В 1806-1811 годах на набережной Лейтенанта Шмидта построено .

Этот способ приобретения земли был в то время очень распространенным явлением. Но Ренус, со своим бизнесом, сформировал противников, которые вскоре стали горькими врагами; наконец, правительству пришлось вмешаться в эти дела. Это были те основания, которые Киндерманн в Штутгарте и Берлине продал обществам и частным эмигрантам. Как известие о приходе многих немецких иммигрантов, многие из людей, уже поселившихся в провинции, постепенно распространялись, они задумали идею воспользоваться этим обстоятельством, чтобы увеличить свое состояние.

В доме №37 на набережной Лейтенанта Шмидта жил известный архитектор А. П. Брюллов , в доме №41 - учёный С. П. Боткин.

Работы по устройству гранитной набережной начались параллельно со строительством Благовещенского моста - первого постоянного моста через Неву в Санкт-Петербурге. Первоначальный проект работ был составлен строителем моста С. В. Кербедзом и инженером А. А. Серебряковым 2-м в 1842 году. Он был рассмотрен в июне 1844 года, утверждён в 1847. Тогда же начались строительные работы.

Вышеупомянутый столяр Холлстейн написал следующее о жителях провинции Вальдивия. Жители этой территории частично испанские, частично коренные. Все эти люди обладают хорошими инстинктами и очень добры к нам; Мы посещаем их, и они навещают нас. Только французы отрицательны для них.

Трудно получить полную картину разочарования, которое испытывала эта группа, и ее последствий для мужчин, женщин и детей, после получения новостей о том, что они не ожидали местности, на которой их воображение уже основало дом; что ни одно из обещаний, сделанных его проводником в далекой стране, не будет выполнено; что будущее, написанное его огненной фантазией в самых красивых красках, было не чем иным, как мечтой, прекрасной мечтой, мечтой в твердой палубе корабля, которая после путешествия по взволнованным морям привела их в регион мирного и мирного созвездия Южного Креста.

Вся набережная задумывалась как большая пристань, разделённая на пять участков, в соответствии с "местными потребностями". Рядом с мостом была спланирована площадь, позже названная площадью Трезини. Для её создания, также как и для создания всей набережной, берег расширили на 26 метров. Таким образом, стенка набережной оказалась достаточно далеко от первоначального берега, что обеспечило достаточную глубину для судов. Это усложнило строительные работы и на два года задержало ввод конструкций в эксплуатацию. Никаких ограждений здесь не предусматривалось, берег оборудовался причальными тумбами. Все спланированные работы были завершены только в ноябре 1852 года [Там же].

Но в эти минуты мучений для иммигрантов самая прекрасная черта чилийского персонажа проявлялась во всем его великолепии: безграничное гостеприимство, которое облегчило его удачу, смягчив боли и страдания женщин и подслащив положение детей, Почти без исключения валдивийские семьи делали это так, как могли.

Киндерманн отправил некоторых из новичков в Беллависта, чтобы купить землю в окрестностях или в Осорно, в более отдаленном месте, где можно было получить землю по низким ценам. Другие решительно обращались к северным городам. Налоговые земли, заявленные Фриком, предназначались для колонизации.

Первый участок набережной представляет из себя плавный спуск к воде. Его использовали для того, чтобы зимой можно было поодъехать на санях к Неве. Здесь добывали лёд для ледников - его выпиливали в реке и на лошадях вытаскивали на берег. Такая процедура проводилась вплоть до 1930-х годов.

Второй участок предназначался для ожидания кораблями проводки через разводную часть Благовещенского моста. Здесь был устроен специальный полукруглый пандус со съездом к реке. От 7-й до 10-й линии следовал причал для пассажирских судов, где находились частные Кронштадская и Стокгольмско-Гельсингфорсская пристани. Широкий причал был вымощен гранитом и разделён параллельно берегу чугунными столбами с цепями.

Киндерманн, возможно, своим мягким характером, не добился успеха в своих усилиях перед властями, чтобы признать его права собственности на землю, купленную у Ренюса; и в то же время прибыл корабль после корабля: три парусника с 185 людьми прибыли, когда 13 ноября в Коррал прибыла парусная лодка «Герман» с 95 людьми, а затем 7 декабря «Сюзанна» с 102, включая первых 14 человек, с которыми связался правительство.

Среди иммигрантов, прибывших с «Германом», был тот, кто своими личными качествами и особенно своей быстрой адаптацией к неизвестным и трудным ситуациям действовал эффективно. Это был фармацевт Карл Анвандер, основатель Чили, обширной семьи этого имени.

Напротив здания Морского кадетского корпуса, между 11-й и 12-й линиями, была оборудована причальная стенка. Зимой здесь стояли учебные фрегаты. В центре этого участка расположилась пристань для гребных судов с широкой 20-метровой лестницей.

Между 12-й и 20-й линиями (четвёртый, самый длинный участок) набережная Лейтенанта Шмидта представляет собой грузовой причал. Наверху находится двойной тротуар и три спуска для швартовки кораблей.

Он был одним из тех немецких мужчин с широким сердцем, которые из-за своей политической убежденности и своей любви к свободе мысли предпочли небезопасное будущее на землях, чуждых более богатой, но угнетенной жизни его страны. Главное, несомненно, что иммигранты получат необходимую землю.

При этом первая трудность была бы спасена, и каждому из нас было бы целесообразно приспособиться к новым условиям наилучшим образом, посредством усердной и настойчивой работы и сформировать будущее на этой основе. Комиссия, состоящая из трех членов эмиграционного общества Штутгарта и двух иммигрантов во главе с Анвандтером, выступавшим в качестве оратора, обратилась к представителю правительства по вопросам колонизации Висенте Пересом Росалесом.

Пятая часть набережной находится напротив здания Горного института. Здесь была оборудована такая же причальная стенка и лестница, как у Морского кадетского корпуса.

В 1859 году на набережной Лейтенанта Шмидта появилась первая в Санкт-Петербурге конно-железная дорога. Она служила для перевозки грузов от пристаней к Таможне. Эта дорога просуществовала до 1881 года, когда торговый порт был переведён на Гутуевский остров и таможня на стрелке Васильевского острова утратила своё значение.

То же самое сказано в отношении представленного ему документа. Допрос был комплиментом властям страны за теплый прием, который они получили, и демонстрация самой чистой благодарности за благосклонность, с которой смягчилось несчастье отказаться от родной страны. Следуя этой преамбуле, следуют следующие вопросы, большинство из которых применимы к поселенцам, которые платили за их прохождение.

Какие меры должен принять иммигрант в качестве гражданина Чили? Как долго после вашего приезда? Если у вас есть голоса на выборах? Если некоторые диссиденты из них вынуждены отказаться от религии своих отцов? Если диссиденты могут вступать в брак друг с другом? Какие процедуры следует соблюдать, чтобы гарантировать, что брак считается действительным и законным в этом случае? Если дети диссидентов должны креститься в соответствии с предписаниями Католической Церкви? Что нужно сделать для обеспечения того, чтобы законность детей регистрировалась иначе?

Проект Кербедза предусмотрел художественное оформление спуска набережной напротив Морского кадетского корпуса. Это было выполнено в 1870-1873 годах, когда здесь был установлен памятник адмиралу И. Ф. Крузенштерну, одному из самых известных выпускников и руководителей этого учебного заведения.

С 16 апреля 1887 года набережная от 7-й до 22-й линии называлась Николаевской (по Николаевскому, ныне Благовещенскому мосту).

При прокладке на набережной трамвайной линии в 1906 году возле Николаевского моста был построен павильон общественного туалета. На рубеже XIX и XX веков на участке дома №27 был построен комплекс зданий подворья Киево-Печёрской лавры . Купол возведённого храма с тех пор стал заметной доминантой южного берега Васильевского острова.

Несмотря на переезд торгового порта, здесь продолжали (и продолжают) причаливать корабли. Для многих туристов того времени знакомство с Санкт-Петербургом, а иногда и с Россией, начиналось именно здесь. А. Н. Толстой в романе "Гиперболоид инженера Гарина" так описывает эту местность:

"В далеких перспективах Васильевского острова пылал осенний закат. Багровым и мрачным светом были озарены баржи с дровами, буксиры, лодки рыбаков, дымы, запутавшиеся между решетчатыми кранами эллингов. Пожаром горели стекла пустынных дворцов. С запада, из-за дымов, по лилово-черной Неве подходил пароход. Он заревел, приветствуя Ленинград и конец пути. Огни его иллюминаторов озарили колонны Горного института, Морского училища, лица гуляющих. И он стал ошвартовываться у плавучей, красной, с белыми колоннами, таможни. Началась обычная суета досмотра".

Из воспоминаний начала ХХ века театрального художника М. А. Григорьева:

"На правом берегу, ниже Николаевского моста, вся набережная до Горного института использовалась, как причал. Здесь были пристани пассажирских ближних линий: на Петергоф, Кронштадт, Лисий Носи, Териоки - и дальних: на Выборг, Гельсингфорс, Гагне, Стокгольм, Ревель, Ригу. От Сальнинской пристани уходили речные пароходы на Шлиссельбург, Ладогу, Шексну и Онегу. Дальше, до Горного института, тянулся причал для торговых кораблей. Судя стояли вдоль всего берега, иногда в два ряда, борт к борту. Днём и ночью кипела работа. Вертелись небольшие береговые краны, склепанные из чугунных листов, поворачивались корабельные стрелы, тарахтели паровые лебёдки, пронзительно свистели сигнальные. Эти звуки неожиданно перекрывал мощный гудок отплывающего парохода. Небольшие пассажирские пароходы выглядели игрушечными рядом с грузовыми гигантами по 10 000 - 15 000 тонн. Среди сутолоки и суеты, затерянный и жалкий, задавленный громадами кораблей и заслонённый штабелями грузов, стоял перед Морским училищем миниатюрный памятник Крузенштерну. <...>

Часть Васильевского острова, прилегающая к Николаевской набережной (наб. Лейтенанта Шмидта), носила особый характер. На набережной были расположены конторы пароходных компаний и маклеров, иностранные консульства и магазины морских инструментов и платья." [Цит. по: 3, с. 113-115]

В советское время набережная получила имя выпускника Морского кадетского корпуса - Пётра Петровича Шмидта, принимавшего активное участие в восстании на Черноморском флоте в 1905 году. Автор статьи "Набережная Лейтенанта Шмидта" А. М. Иванов называет временем переиенования 1918 год. В энциклопедии "Петербург в названиях улиц" указывается точная дата переименования - 6 октября 1923 года. По сведениям из энциклопедии в 1918 году был переименован только Благовещенский мост.

В 1936-1937 годах при реконструкции моста был перестроен и ближний к нему участок набережной Лейтенанта Шмидта. В 1956-1957 годах по проекту Л. А. Носкова и Б. Б. Левина на набережной от 12-й до 21-й линии была продолжена парадная отделка. Здесь появился бульвар, чугунная ограда на гранитных столбах, три лестничных спуска и два съезда на разгрузочную площадку. В доме №11-13 в 1950-х годах работал Морской вокзал.

Берег вдоль набережной Лейтенанта Шмидта и в настоящее время продолжает использоваться для стоянки судов. В 1996 году здесь пришвартовался ледокол "Красин" , находящийся у набережной по сей день. Этот корабль стал единственным в мире ледоколом-музеем.

Набережная Лейтенанта Шмидта

Набережная Лейтенанта Шмидта проходит от 7-й до 22-й линии. Первое ее название – Набережная линия – существовало несколько лет в середине XVIII века, в середине 1760-х встречается наименование Большая набережная или Набережная перспектива. С 1770 по 1801 год она называлась Кадетской набережной или же Кадетской Набережной линией. Все эти имена распространялись и на участок современной Университетской набережной, начиная от здания Двенадцати коллегий. Последние два названия были даны по располагавшемуся в Меншиковском дворце Сухопутному шляхетному кадетскому корпусу.

С начала XIX века все варианты наименования вообще исчезли. Иногда набережную называли просто набережной Большой Невы, вообще же она оставалась безымянной до 16 апреля 1887 года, когда стала Николаевской по Николаевскому мосту, названному так в 1855 году в честь Николая I. Это имя набережная носила до 6 октября 1923 года, когда была переименована в набережную Лейтенанта Шмидта вдогонку мосту, получившему название мост Лейтенанта Шмидта еще в 1918 году (в августе 2007-го ему вернули первоначальное имя – Благовещенский).

Пётр Петрович Шмидт (1867–1906) родился в Одессе, в семье контрадмирала в отставке. По традиции Шмидты из поколения в поколение называли сыновей Петрами, в честь основателя русского флота Петра Великого. После окончания гимназии Пётр Шмидт поступил в Морской кадетский корпус в Петербурге и по его окончании был назначен в 8-й флотский экипаж. Служил на Балтике и на Тихом океане; в 1898-м в чине лейтенанта ушел в запас. Плавал на океанских торговых судах. В начале 1904 года мобилизован. Революционные события застали Шмидта на Черноморском флоте. Кровавое воскресенье и общая политическая ситуация в стране привели его в лагерь либералов, хотя ни в какой партии он официально не состоял.

20 октября 1905 года Шмидт на кладбище в Севастополе произнес пламенную речь над могилой демонстрантов, погибших при освобождении политзаключенных из севастопольской тюрьмы. Вечером того же дня его арестовали, но вскоре выпустили под давлением севастопольцев, которые выбрали его пожизненным депутатом городского Совета рабочих депутатов. Уже в ноябре случилось восстание, в котором флагманом был крейсер «Очаков» под командованием Петра Шмидта. 15 ноября неравная дуэль с царскими войсками была завершена не в пользу «очаковцев».

Утром 6 марта 1906 года к острову Березань на Чёрном море подошел военный катер с офицерами и солдатами расстрельной команды. А на шлюпке доставили четверых человек, приговоренных к расстрелу: лейтенанта Петра Шмидта, комендора Никиту Антоненко, матросов Александра Гладкова и Сергея Частника. Фамилии троих последних не столь известны, зато Пётр Петрович Шмидт стал в советское время легендарным героем.

Дом № 1 – «Дом академиков», жилой дом начала XIX века

Дом № 3 – дом Эстеррейха, особняк во французском стиле 2-й половины XIX века

Дом № 5 – дом Умновой, особняк 1-й половины XIX века

Дом № 7 – дом Дружининой, особняк начала XIX века

Дом № 9 – дом Кенигов, особняк начала XIX века

Дом № 11 – дом Воронина, особняк 2-й половины XIX века (корпус по набережной перестроен в советское время в духе сталинского ампира)

Дом № 13 – дом Шлякова, особняк 2-й половины XIX века

Дом № 15 – дом Гитшова, особняк середины XIX века

Дом № 17 – Морской кадетский корпус (Военно-морской корпус им. Петра Великого)

Против дома № 17 – памятник И. Ф. Крузенштерну

Дома № 19–43 – «ступенчатая» застройка по проекту Д. Трезини

Дом № 19 – дом Усова, особняк конца XVIII века (корпус по набережной перестроен в советское время)